Кафедра № 4 МИФИ
Иные скажут: «Это – блеф!»,
Но разъясним для пессимистов:
Газодинамика ВНИИЭФ
Всегда держалась на МИФИстах.
Олег Свирский,
выпускник кафедры ¹ 4 МИФИ 1976 г.,
главный специалист ИФВ ВНИИЭФ,
лауреат премии Правительства РФ
А. Л. Михайлов
В Атомном проекте СССР роль научной школы Нобелевского лауреата, основателя и бессменного в течение более полувека директора института химической физики (ныне ИХФ РАН) Н. Н. Семнова неоценима и хорошо известна специалистам. И тем неменее в многостраничной (более 700 стр.) биографической энциклопедии «Атомное оружие России», выпущенной в 2012 г. издательским домом «Столичная энциклопедия», мы не найдем биографических данных ни самого Н. Н. Семёнова, ни его многочисленных коллег, внесших значительный, иногда определяющий, вклад в создание ядерно-оружейной науки и техники и решение жизненноважной для страны проблемы, определившей, помимо конкретных «оружейных» задач, развитие точных наук и рождение новых технологийи отраслей промышленности в стране, по крайней мере, на полстолетия вперед. Этот «ляпсус», естественно, вызывает недоумение. В 2019 г. сотрудники института химфизики выпустили книгу воспоминаний (авт.-сост.В. В. Адушкин, А. А. Сулимов «Вклад ученых Химфизики в советский Атомный проект», M.:Торус Пресс, 2019, 480 стр.). В ней представлены основные ученые Института химической физики, стоявшие у истоков создания отечественного ядерного оружия. Книга включает как известные, так и новые материалы о создании и испытаниях ядерного оружия, это – статьи и воспоминания непосредственных участников Атомного проекта. Оба автора – выпускники кафедры ¹ 4.
В ноябре 2019 г. в РФЯЦ-ВНИИЭФ состоится межотраслевой семинар «Физика взрыва – 2019». Тема семинара «Школа Н. Н. Семёнова в Атомном проекте СССР». На семинаре планируется и презентация данной книги Сегодня, в год 70-летия испытания первой отечественной бомбы РДС-1, будет нелишне хотя бы бегло перечислить основные, по нашему мнению, составляющие вклада школы Н. Н. Семёнова в атомный проект, не претендуя, впрочем, на полноту.
Н. Н. Семёнов в рабочем кабинете
М. А. Садовский
1. Им и его коллегами(Ю. Б. Харитон, З. Ф. Вальта) в 1920-х начале 1930-х гг. было открыто явление и разработана теория разветвляющихся цепных химических реакций (монография Н. Н. Семёнова «Химическая кинетика и цепные реакции», 1934 г.; Нобелевская премия, 1956г.), основы, которой послужили впоследствии базой для теории цепных ядерных реакций.
2. В ИХФ была разработана теория теплового химического взрыва (Д. А. Франк-Каменецкий), сыгравшая определенную роль в теории термоядерного взрыва. (В научных отчетах КБ-11 (ныне РФЯЦ-ВНИИЭФ) 1950-х гг. по этому вопросу иногда использовался термин «тепловой взрыв»).
3. В ИХФ в 1930–1940-х гг. были проведены обстоятельные экспериментальные исследования (лаборатории Ю. Б. Харитона и К. И. Щ¸лкина), и доведена до «классического» состояния теоретическая модель детонации(Я. Б. Зельдович, А. С. Компанеец), ныне называемая моделью Зельдовича, фон Неймана, Дёринга (ЗНД-модель).
4. Теоретический отдел ИХФ (Я. Б. Зельдович, Д. А. Франк-Каменецкий, А. С. Компанеец, С. П. Дьяков, Н. А. Дмитриев) играл ведущую роль в разработке теории ядерного взрыва вплоть до момента «географического» перебазирования его ключевых сотрудников во главе сЯ. Б. Зельдовичем в КБ-11.
В. К. Боболев
К. И. Щёлкин
5. М. А. Садовский, заместитель Н. Н. Семёнова в ИХФ, был научным руководителем Семипалатинского полигона в период его создания и первых испытаний.
6. Аппаратуру для физических измерений на ядерных полигонах и для газодинамических исследований на внутренних полигонах и в лабораториях организаций МСМ разрабатывал по
ТЗ КБ-11 спецсектор ИХФ. (Впоследствии этот сектор вошел в состав Института физики Зем
ли АН СССР, ныне Институт динамики геосфер РАН).
А. Я. Апин
А. Ф. Беляев
7. В самом КБ-11 газодинамическими исследованиями (под газодинамикой понимается вся совокупность вопросов физики взрыва – неустановившихся течений сплошной среды и ее
экстремальных состояний), отработкой зарядов и натурными полномасштабными испытаниями до 1955 г. руководили прямые ученики и коллеги Н. Н. Сем¸нова по ИХФ: К. И. Щёлкин – первый заместитель Ю. Б. Харитона и В. К. Боболев – начальник газодинамического сектора(ныне ИФВ РФЯЦ-ВНИИЭФ).
8. Разработкой ВВ для РДС-1 и изотопного нейтронного запала (НЗ) ударноволнового задействования руководили также ученики и коллеги Н. Н. Сем¸нова по ИХФ: А. Ф. Беляев и
А. Я. Апин соответственно. Оба вскоре уехали с «объекта». Первый – в 1948 г. по состоянию
здоровья, второй – в 1951 г. после испытания РДС-1.
9. В 1940–1950-е гг. в ИХФ проводились и ядерно-физические исследования, выходящие за
рамки нашей статьи, но не менее важные, чем все перечисленное выше.
10. Ну, и наконец, общеизвестный факт: все работы по созданию РДС-1 и последующих в течение полувека зарядов, боеприпасов, а также проведение ядерно-оружейных исследований и разработок координировал главный конструктор, а после 1955 г. – научный руководитель КБ-11 ВНИИЭФ Юлий Борисович Харитон, один из первых учеников Н. Н. Семенова. Этот беглый обзор, не претендующий на полноту, иллюстрирует огромную роль школы Н. Н. Сем¸нова в атомном проекте. Тема нашей настоящей статьи – еще одна сторона деятельности школы Н. Н. Сем¸нова – подготовка кадров для ядерно-оружейного комплекса, а именно, кадров газодинамического профиля на базе созданного в 1942 г. Московского инженерно физического института – МИФИ (ныне НИЯУ «МИФИ»). Известно, что в 1942 г. этот институт был создан по инициативе Б. Л. Ванникова как Московский механический институт боеприпасов(ММИ) (см. книгу Н. А. Кудряшов, М. Н. Стриханов «Хроники ядерного университета МИФИ», М.: ООО «Ленанд», 2017 г.). Задачи ядерно-оружейного проекта, а затем и атомной промышленности в целом привели в 1945 г. к передаче ММИ в ведение Первого главного управления (ПГУ) при Совете народных комиссаров (СНК) СССР и появлению в нем в 1946 г. инженерно-физического факультета, первым деканом которого стал А. И. Лейпунский, чье имя носит сейчас Физико-энергетический институт в Обнинске. Этот факультет и определил затем основную тематику и название института. В 1951 г. правительством СССР было принято решение сосредоточить подготовку инженеров-физиков для атомной промышленности в одном вузе – ММИ, вследствие чего сюда перевели профильные факультеты и специальности, в том числе и студентов из МГУ, МВТУ, МЭИ,
МАМИ, ЛЭТИ. Одной из новых кафедр инженерно-физического факультета стала кафедра¹ 4 (вначале – ¹ 3) – кафедра физики быстро протекающих (физико-химических) процессов, основанная Н. Н. Семёновым, иногда называемая также кафедрой химической физики. И многие годы в дипломах выпускников этой кафедры фигурировала запись: «Инженер-физик. Специальность “Химия быстропротекающих процессов”». И это не шутка. Профессиональными химиками себя ее выпускники не считали, хотя и прослушали хороший курс, посвященный органической химии нитросоединений(взрывчатых веществ, порохов и ракетных топлив), и даже выполняли соответствующий лабораторный практикум. Под этой интригующепротиворечивой записью понималась широкая специализация в физике взрыва от теоретической гидроаэромеханики и механики сплошных сред до химии нитросоединений, не говоря уже о традиционных для МИФИ курсах математики, общей, теоретической, атомной и ядерной физики и т. п. Впрочем, говорят, что эта запись помогала некоторым устраиваться и преуспевать на химическом поприще. В основу обучения на кафедре ¹ 4 МИФИ был положен метод, ныне известный как «физтеховский»: фундаментальная подготовка по классическим дисциплинам велась в МИФИ, а специализация – на базе ИХФ и частично – в ИФЗ. Здесь студенты из первых рук наблюдали научный процесс, приобретая понимание «изкакого сора растут стихи…». Ну, а уж преддипломная практика и дипломная работа выполнялись, как правило, в той организации, куда человек потом шел работать после вуза. Здесь действовало жесткое для 80–90 % выпускников правило распределения на работу («государство на тебя потратилось – изволь отработать»). В этом правиле были свои плюсы и минусы. Плюсы – уверенность в завтрашнем дне: ты обязательно будешь «трудоустроен», обеспечен жильем, приличной зарплатой и социальным пакетом. Минусы – обязательность, невыносимая для свободолюбивых. Но они все же, как правило, добивались своей свободы в выборе места работы, и не всегда удачно, так как Минсредмаш был в советское время «привилегированным» министерством в части обеспечения упомянутых «пакетов» (работа, жилье, зарплата, профсоюзные льготы).
Ребята с московской пропиской и «свободолюбивые» иногородние чаще всего делали дипломные работы все в том же ИХФ. И эти работы, как правило, вскоре становились их первыми публикациями в научных журналах и первыми шагами в формировании имени в научном мире. Для тех же, кто попал в закрытые «ящики», путь к открытым публикациям был намного труднее, растягивался на долгие годы, а зачастую вообще был невозможен, что главным образом и отталкивало амбициозных – боязнь провалиться в черную дыру безвестности. У самой «физтеховской» системы тоже было объяснение и свои плюсы и минусы. Объяснение: на заре ядерной эры в 1950-х гг. только институты Академии наук обладали приемлемой экспериментальной базой и специализированными научными кадрами. Соответствующей базы в вузах, в том числе в новорожденном МИФИ, не было. Минусы проявились в конце XX века, в «перестройку», когда Академия наук оказалась в загоне, база ее институтов уже не соответствовала уровню и требованиям Минсредмашевских (Росатомовских) отраслевых организаций. Научные кадры хорошей квалификации в институтах академии еще были, но они быстро старели, а зарплата не соответствовала жизненным потребностям и амбициям молодых ученых. Но вернемся на 4-ю кафедру. В 1960-е гг., когда автор учился в МИФИ, мы имели, начиная с 6-го семестра, трехдневное знакомство с тематикой практически каждой из лабораторий ИХФ, относящейся к нашей будущей специальности. Это называлось УИР – учебно-исследовательская работа. Организацией нашей практики заведовал в ИХФ уже упоминавшийся мной Альфред Янович Апин. За этими «трехдневками» следовала примерно полугодовая практика в одной из конкретных лабораторий ИХФ, что уже представляло некий интерес и для них – за полгода молодой парень мог сделать и что-нибудь полезное. Девушек в нашу группу и даже на весь наш факультет в МИФИ тогда не зачисляли. И вновь – к началу 1950-х гг. По-видимому, первым или одним из первых выпускников ММИ-МИФИ – газодинамиков в КБ-11 был Владимир Константинович Чернышев, приехавший сюда в 1950 г., то есть до формального основания кафедры ¹ 4. Доктор физико-математических наук, лауреат премий разного достоинства: Сталинской, Ленинской, Государственной СССР, премии Правительства РФ, Международной премии Эрвина Маркса; кавалер орденов Ленина и Трудового Красного знамени; разработчик ядерных зарядов, инициатор и разработчик первых безопасных электродетонаторов без инициирующих ВВ, руководитель разработки нескольких поколений систем синхронного детонационного инициирования ядерных зарядов, создатель школы и разработчик нескольких поколений взрывомагнитных (магнитокумулятивных) генераторов различного типа – от самых первых 1950-х гг. до сверхмощных начала XXI века, а также их практических применений в решении как ядерно-оружейных задач, так и фундаментальных исследований импульсного термоядерного синтеза.
В. К. Чернышев
Благодаря последнему направлению, частично выполнявшемуся его командой в открытом для публикаций сотрудничестве с коллегами из Лос-Аламоса, он приобрел мировую известность. Первый набор студентов на новую кафедру ¹4 был из двух источников – из студентов, изначально поступивших в ММИ, и из студентов физико-технического факультета МГУ – при его реорганизации в МФТИ часть студентов была направлена в МИФИ, видимо, вместе с зав. кафедрой Н. Н. Сем¸новым. Первый выпуск кафедры состоялся в 1953 г. Сплошное созвездие имен! Из 17 человек – 12(тех, кого я знаю) докторов наук! Два академика: Борис Васильевич Литвинов, работавший до 1961 г. во ВНИИЭФ, затем переведенный во ВНИИТФ (тогда НИИ-1011) и ставший там главным конструктором и академиком, и Богдан Вячеславович Войцеховский. Он также работал вначале во ВНИИЭФ, в команде академика М. А. Лаврентьева, успешно разработавшей первый отечественный ядерный артиллерийский снаряд. С именем Б. В. Войцеховского в истории ИФВ связан еще начальный этап разработки многоканальных электроискровых регистраторов временных интервалов, приведший после к созданию уже другими сотрудниками серии уникальных многоканальных (сотни каналов) электрооптических регистраторов, не имеющих аналогов в мировой практике(см. Книгу «Институт физики взрыва – история и современность», Саров: РФЯЦ-ВНИИЭФ, 2018 г.).
Б. В. Литвинов
Б. В. Войцеховский
В 1956 г. Б. В. Войцеховский уехал с М. А. Лаврентьевым в Москву в МФТИ, а затем в Новосибирск, где и стал академиком, заместителем М. А. Лаврентьева на посту директора Института гидродинамики (ныне ИГиЛ им. М. А. Лаврентьева СО РАН). Закончил Б. В. Войцеховский свои земные дни, увы, в Калифорнии, в США. В книге «Институт гидродинамики: люди, дела, даты», Новосибирск: ГЕО, 2017 г. сказано много теплых слов о Б. В. Войцеховском. Из первого выпуска кафедры ¹ 4 я бы отметил еще доктора технических наук Анатолия Григорьевича Иванова, проработавшего всю жизнь в ИФВ. А начинал он, пройдя перед этим войну «от звонка до звонка», лаборантом в ИХФ у Станислава Михайловича Когарко (о нем речь далее). За плечами А. Г. Иванова газодинамическая отработка практически всех ядерных зарядов разработки ВНИИЭФ до ухода Анатолия Григорьевича на пенсию, новая физическая схема первичного узла бинарной схемы, открытие ударных волн разрежения, создание школ динамической прочности материалов и взрывостойкости конструкций, исследований электрических явлений в ударных волнах и разработки мощных пьезоэлектрических генераторов, обоснование взрывостойкости корпусов реакторов на быстрых нейтронах (задолго до Чернобыльской аварии, когда сама речь о взрывных авариях в отечественных реакторах считалась крамольной), создание уникальных транспортабельных облучательных комплексов. Академиком он, как и В. К. Чернышев, не стал – работал на закрытом предприятии и занимался сугубо оборонными делами в недостаточно высокой должности – начальник отдела, но сделано им и его коллективом столько, что хватило бы на несколько таких званий, работай он в «открытом» учреждении.
А. Г. Иванов
Подготовка специалистов нужного профиля тогда была очень гибкой. Так, Б. В. Литвинов всвоих мемуарах пишет, что готовили их вначале как специалистов по физике ядерных реакторов. Практику они проходили на известном ныне комбинате «Маяк». По возвращении с практики в Москву выяснилось, что в КБ-11 срочно требуются газодинамики. И их группу объединенными усилиями МИФИ и ИХФ срочно «переучили». И ведь неплохо (см. выше)! Кстати, А. Г. Иванов, как он рассказывал, какую-то из своих учебно-исследовательских практик проходил у М. А. Лаврентьева в Феофании под Киевом. Эта практика (прошу прощения за повторение слова «практика» в разных смыслах) срочного переучивания МИФИстов других специальностей в газодинамиков продолжалась и позже. Так, мой начальник лаборатории во ВНИИЭФ, кандидат физико-математических наук, лауреат Государственной премии Р. С. Осипов (выпуск 1957 г.) рассказывал, что их сначала учили специальной металлургии и материаловедению. Потом переучили на «газодинамиков». И тоже неплохо – из группы вышло около десятка известных мне докторов наук, руководителей отделов и лабораторий, лауреатов Ленинских и Государственных премий! В их числе Л. Д. Рябев – будущий директор ВНИИЭФ, министр МСМ – Минатома и первый заместитель председателя последнего в истории СССР кабинета министров.
Л. Д. Рябев
Третий академик из «газодинамиков МИФИ», выпускник кафедры 1956 г., В. В. Адушкин, работавший в том числе директором ИФЗ АН СССР (ИДГ РАН), преемник М. А. Садовского, ныне научный руководитель ИДГ. Дальнейшее поименное перечисление даже выдающихся выпускников кафедры ¹ 4 за все годы ее существования физически невозможно без опасения утомить читателя, пропустить кого то или обидеть некорректностью. За первые 47 лет, с 1953 по 2001 г., кафедра выпустила около 900 инженеров-физиков. После 2001 г. автор списков выпускников не имеет. Видимо, это число приблизилось к тысяче. Около 30 % из них работали или работают в ядерно-оружейном комплексе – в ядерных центрах или на производственных предприятиях Росатома, другие – в институтах РАН близкого нам профиля (ИХФ, ИПХФ, ОИВТАН), Министерства обороны и других организациях оборонного комплекса страны. Очень неплохой «целевой показатель»! Второй имеющийся у меня список – выпускники кафедры ¹ 4 в РФЯЦ-ВНИИЭФ. Число докторов и кандидатов наук, начальников подразделений ядерного центра (институтов, отделений, отделов, лабораторий), лауреатов Ленинской, Государственной и Правительственной премий, кавалеров государственных наград превышает полсотни. Список неполный, так как составлялся мною по памяти, без привлечения услуг кадровых служб ВНИИЭФ. С академическими званиями хуже – их нет. Объяснение в моем понимании – смотри выше. Мы работаем в «закрытой» области и вообще в другой структуре – не в Академии наук – и можем публиковать только дозволенное. Однажды в беседес одним из коллег из Лос-Аламоса (до периода санкций) на его вопрос о количестве академиков во ВНИИЭФ я ответил: «Немного, в сравнении с институтами Академии наук. Дело в том, что They publish their best, we publish our rest (Они публикуют свои лучшие работы, мы – наши (дозволенные) остатки)». На это он сказал: «Ах да, это же (Академия наук) другая организация». Было время, это 1960–1980-е гг., когда выпускники кафедры ¹ 4 составляли кадровое ядро газодинамического отделения – ИФВ ВНИИЭФ (сейчас их около 3 % от общей численности ИФВ), играли заметную роль и в работе других подразделений, например, нынешнего института лазерно-физических исследований(ИЛФИ), особенно в период его формирования в начале 1970-х гг. на базе одного из отделов газодинамического сектора 3. Перечислим некоторые научные направления РФЯЦ-ВНИИЭФ, в формировании и реализации которых непосредственное, а зачастую и определяющее участие принимали выпускники кафедры Н. Н. Семенова и его преемников (см. эпиграф к статье).
Е. Е. Мешков
1. Основная тематика ВНИИЭФ – создание, обеспечение надежности и безопасности ядерного арсенала страны.
2. Отечественная школа динамических методов исследований экстремальных состояний вещества и динамики конструкций.
3. Исторически первое в мире направление импульсного инерциального термоядерного синтеза без использования энергии реакций деления ядер газодинамический термоядерный синтез (ГДТС) и его практические приложения.
4. Исследования гидродинамических неустойчивостей и турбулентного перемешивания в нестационарных импульсных течениях (один из видов неустойчивости сейчас в мире называется именем Е. Е. Мешкова – выпускника кафедры 1960 г.). Его статья в этом номере журнала.
5. Мощные прецизионные взрывчатые составы, системы инициирования и безопасные электродетонаторы.
6. Первые в мире исследования, разработка и практические применения взрывомагнитныхгенераторов.
7. Исследования электрических явлений в ударных волнах, разработка, создание и применение мощных пьезоэлектрических генераторов, пьезоэлектрических и сегнетоэлектрических детекторов.
8. Создание мощных импульсных лазеров(реализовано в секторе 13 – ИЛФИ).
9. Разработка, создание и практическое применение уникальных методов и средств диагностики взрывных процессов, включая диагностику ядерных взрывов.
10. Промышленные приложения взрывных(импульсных) технологий.
11. Разработка боевых частей обычных (неядерных) систем вооружений в порядке диверсификации ядерно-оружейного комплекса.
Чтобы не утомить читателя, поставим на этом перечислении точку. Многое из сказанного выше о роли школы Н. Н. Семёнова и кафедры ¹ 4 МИФИ может быть перенесено и на РФЯЦ-ВНИИТФ с тем только отличием, что ВНИИТФ возник на несколько лет позже кафедры ¹ 4. Тем больше ее вклад там, но думаю, что у меня нет полномочий писать за ВНИИТФ.
И наконец, собственно о кафедре, о ее заведующих в разные годы и о некоторых ведущих преподавателях специальных дисциплин, у ко-торых довелось учиться автору этих строк более 50-ти лет назад.
1. Основатель и первый зав. кафедрой (с 1951 по 1957 г.) академик Н. Н. Семёнов. Дважды
Герой Социалистического Труда, кавалер девяти орденов Ленина, ордена Октябрьской Революции, ордена Трудового Красного Знамени, Большой золотой медали им. М. В. Ломоносова, лауреат Ленинской и двух Сталинских премий, Нобелевский лауреат, член многих зарубежных академий.
2. Его преемник академик М. А. Садовский, зав. кафедрой ¹ 4 с 1957 по 1958 г. Герой Социалистического Труда, кавалер 4-х орденов Ленина, 3-х орденов Октябрьской Революции, ордена «Знак Почета», лауреат Ленинской и четырех Сталинских премий. Награжден Большой золотой медалью им. М. В. Ломоносова.
3. Третий заведующий кафедрой Станислав Михайлович Когарко, доктор технических наук, лауреат Государственной премии РФ, заслуженный деятель науки и техники РСФСР, заместитель директора ИХФ АН СССР в 1954–1958 гг., долгожитель (прожил 102 года), по работе в ИХФ (с 1933 г.) и по заведованию кафедрой ¹ 4 МИФИ с 1958 по 1982 г. – 24 года! Героическое время ядерно-оружейной эры прошло, «звездопад» закончился, академики покинули кафедру(да и МИФИ тоже в силу обстоятельств). Тем больше заслуга С. М. Когарко. За период его заведования кафедра выпустила около 700 инженеров, на кафедре «защитились» 6 докторов и 15 кандидатов наук. Выпускники кафедры были востребованы.
4. Виталий Иванович Пепекин. Доктор наук, лауреат Государственной премии, заслуженный деятель науки РФ, заместитель директора ИХФ. Заведовал кафедрой ¹ 4 с 1982 г., с 1979 г. читал на кафедре курс лекций «Химия энергоемких соединений» (после С. С. Новикова). Был ученым секретарем Научного совета АН СССР по мощным ВВ (председатель – Н. Н. Семёнов). Почетный профессор МИФИ. Основное место работы – ИХФ, как и упредшественников. Помимо заведования кафедрой, входил также в состав отраслевой комиссии МСМ (Минатома) по взрывчатым веществам, в функциях которой были и задачи координации работ по ВВ для нужд МСМ, смежников из других отраслей промышленности, Академии наук и учреждений высшего образования.
С. М. Когарко
В. И. Пепекин
5. Юрий Васильевич Фролов, заместитель директора ИХФ, выпускник кафедры 1961 г., доктор физико-математических наук, лауреат Государственной премии СССР, заслуженный деятель науки Российской Федерации, член Международного пиротехнического общества,
член-корреспондент РАРАН, академик Российской академии пожарной безопасности. При немкафедра ¹ 4 сменила название – вместо «физика быстропротекающих процессов» на «химическая физика». Это, возможно, соответствовало официальной «номенклатуре» специальностей, но, по сути, сузило тематику и снизило привлекательность кафедры для ядерно-оружейного комплекса. На его время, да и на время В. И. Пепекина, пришлись годы «перестройки», когда занятия оборонной наукой и работа в Академии наук считались дурным тоном и уделом неудачников. Годовой выпуск кафедры упал с обычных 20–25 человек до исторического минимума в 1990 г., до 4-х человек. Честь и хвала Юрию Васильевичу и руководству МИФИ за то, что сохранили кафедру, хотя ее выпускники уже практически перестали приезжать в закрытые города Росатома, предпочитая оседать в Москве и заниматься совсем не вопросами специальности.
Ю. В. Фролов
С. А. Губин, 2013 г.
Нынешний зав. кафедрой ¹ 4 Сергей Александрович Губин, доктор физико-математических наук, почетный работник высшего профессионального образования, выпускник кафедры 1969 г., сокурсник автора этой статьи. Еще в 1970-х гг. занялся физическим и численным моделированием и термодинамическими расчетами взрывных физикохимических процессов и газодинамических течений, поскольку приличный взрывной эксперимент ныне без численного моделирования – штука дорогая и практически бессмысленная.
На кафедре ¹ 4 в 1940–1950-е гг. преподавали также академики школы Н. Н. Семёнова: Я. Б. Зельдович, В. Н. Кондратьев (курс «Строение атомов и молекул»), В. И. Гольданский, а до 1967 г. упоминавшийся в начале статьи доктор наук А. Ф. Беляев (курс «Теория ВВ»), уехавший из КБ-11 в 1948 г.
Г. Л. Шнирман
Одно из ярких впечатлений старших курсов – лекции начальника лаборатории спецсектора ИХФ-ИФЗ, доктора технических наук, четырежды лауреата Госпремий СССР, кавалера многих орденов Георгия Львовича Шнирмана, разработчика уникальной аппаратуры и методов диагностики взрывных процессов как лабораторных, так и полигонных.
Тогда все наши курсы лекций по специальности были под номерами, его курс можно было назвать «Методы и средства диагностики быстропротекающих процессов». На лекциях чувствовалась энциклопедичность его знаний – отсейсмологии до растровой полиграфической и цифровой техники (тогда термина «цифровизация» не было), и видно было, что все это мы слушаем не из учебников, а из первых рук разработчика, а студенты это чувствуют. После его ухода из жизни в 1993 г. в журнале «Успехи физических наук», 1994, т. 164, ¹ 7, была опубликована мемориальная статья «Георгий Львович Шнирман – создатель быстродействующих приборов» с «жизнеописанием вы дающегося российского ученого, <…> родоначальника многих направлений отечественного приборостроения, <…> автора и создателя <…> аппаратуры испытательных ядерных полигонов, серий сейсмических станций <…> контроля за ядерными испытаниями…». Его научная жизнь протекала с 1927 г.
до его кончины в 1993 г. По свидетельству научного руководителя Семипалатинского полигона М. А. Садовского: «…80 % аппаратуры, работавшей в Семипалатинске в 1949 г. <…> на первом ядерном взрыве, было сконструировано и разработано Георгием Львовичем или под его прямым руководством…». В адресе, присланном Г. Л. Шнирману к его 75-летию из г. Загорска (ныне г. Сергиев Посад), из института МО, он был назван «прибористом номер один»! Под его руководством в начале 1950-х гг. создавались знаменитые высокоскоростные фоторегистраторы СФР по ТЗ КБ-11, до сих пор работающие в лабораториях всей страны и даже за рубежом – в институте физики жидкости Китайской академии инженерной физики (КАИФ) в начале 2000-х гг. я видел такой хронограф поздней модификации.
В. Н. Кондратьев
На пост начальника приборно-методического отдела 26 газодинамического сектора 3, после отъезда в 1951 г. в Курчатовский институт Е. К. Завойского (будущего академика), планировался П. В. Кевлишвили – один из ближайших сотрудников Г. Л. Шнирмана. Одна из настольных книг газодинамиков 1970-х гг. «Фотографическая регистрация быстропротекающих процессов» написана его учеником А. С. Дубовиком.
Столь же яркое впечатление оставил о себе член-корреспондент АН СССР Сергей Сергеевич Новиков, лауреат Ленинской и Государственной премий СССР, премии АН СССР им. Бутлерова, начальник отдела ИОХ – института органической химии. Казалось бы, что нам в «ядерном университете» органическая химия? Впрочем, и о квантовой химии он нам говорил, как и о ее небольших в то время успехах. Тоже – материал из первых рук! Помню, он, профессионал в органической химии нитросоединений (ВВ), говорил(тогда шло внедрение в боеприпасы октогена –наиболее ныне распространенного в боеприпасах мощного термостойкого индивидуального ВВ): «Ребята, предел мечтаний органиков – плотность 2 г/см3 и скорость детонации 9 км/с». Прошло более 50 лет, и этот предел для практически применяемых ВВ не достигнут. Много раз потом и в России, и даже за границей (вспоминается беседа со «взрывчатником» Петром Моштаком из Пардубице, Чехия) приходилось слышать о С. С. Новикове, как о непревзойденном специалисте. Он понимал, что мы не химики, и тем не менее вот уже три выпускника кафедры ¹ 4 несколько десятилетий подряд последовательно возглавляли и возглавляют комиссию по ВВ МСМ – Росатома: Б. В. Литвинов, Б. Г. Лобойко и О. В. Костицын.
С. С. Новиков
Его лекции прекрасно перемежались с рассказами «из жизни», столь полезными молодежи. Я уже писал, что основная экспериментальная база по изучению физики быстропротекающих процессов для нас была в ИХФ. А вот С. С. Новиков сумел организовать для нашейгруппы в новеньком, с иголочки, инженерном корпусе МИФИ на Каширском шоссе лабораторию по химии нитросоединений. С уходом С. С. Новикова эта лаборатория прекратила свое существование.
Член-корреспондент РАН В. Д. Селемир, академик В. Н. Михайлов и доктор технических наук А. Л. Михайлов около бюста академика Ю. Б. Харитона
Ну и, наконец, доцент кафедры и ее выпускник 1960 г., кандидат физико-математических наук Александр Васильевич Любимов. Не менее 50 лет вел базовый теоретический курс «Механика сплошных сред» (шел также под номером), по А. В. Любимов строенный на монографиях Лойцянского и Лурье, Кочина, Кибеля и Розе, Ландау и Лифшица, Зельдовича и Райзера.
С 1970 г. был заместителем заведующего кафедрой ¹ 4 С. М. Когарко, после ухода с кафедры Г. Л. Шнирмана вел также курс «Экспериментальные методы химической физики», подготовил и издал в МИФИ несколько методических разработок и сборников задач по гидро-, газодинамике. Как я понимаю, преподавание сложного теоретического курса и учебно-методические нагрузки помешали ему написать докторскую диссертацию. В последние годы (ушел из жизни в 2018 г.) вел также учебный процесс на кафедре, обремененный ныне непомерной отчетностью. На этом надо поставить точку. Надеюсь,
я добавил еще один штрих в картину много образного вклада научной школы академика
Н. Н. Семёнова в ядерно-оружейную программу СССР – России. Автор благодарен А. В. Белоцерковцу, С. А. Губину и О. В. Свирскому за помощь в подготовке материалов по кафедре ¹ 4 и стимулирование написания статьи, З. В. Соколовой – за оформление материала статьи.
МИХАЙЛОВ Анатолий Леонидович –
выпускник кафедры 1969г., заместитель научного
руководителя РФЯЦ-ВНИИЭФ, директор ИФ с 1998
по 2018 г., лауреат Государственной премии,
двух премий Правительства РФ, премии РАН
им. А.А. Бочарова, заслуженный деятель науки РФ